Исихастская лествица и причины экологического кризиса

Подробности

Опубликовано 23.09.2013 00:10

Экологический кризис имеет антропогенные причины. Их законно рассматривать в связи с вопросами антропологического порядка: как представляет человек свое место в мире? как меняется человек и как, соответственно, меняется окружающий его мир? В размышлениях над этими вопросами мы используем ресурсы исихастской аскетической традиции.

Экологические проблемы нашего времени имеют свою предысторию. Новоевропейское сознание выработало представление о человеке безграничном[1], который силой своего «всемогущего» разума способен покорить природу. Таким образом, Вселенная превратилась в неисчерпаемый источник полезного для людей материала. «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», — так говорили «передовые люди» XIX века[2]. Неудивительно, что XX столетие стало временем острого экологического кризиса. В условиях кризиса звучат иные утверждения. Митрополит Иоанн (Зизиулас) подчеркивает: «Человек занимает место священника в творении (the Priest of creation), поскольку он, или она, по доброй воле обращает его в средство общения с Богом и людьми. Благодаря этому материальное творение не становится средством для достижения индивидуумом удовольствия и счастья, но является священным даром от Бога... Подобное «литургическое» природопользование приводит нас к формам культуры, которые с глубоким уважением относятся к материальному миру, и в то же время сохраняют центральное положение человека»[3] в мире. Вопросы экологии приобретают особое звучание в литургическом контексте, а также — в контексте православной аскезы[4]. Лествица духовного восхождения представляет собой строго выверенную аскетическую практику, в ходе которой меняется человек и меняется его отношение к миру. Для примера возьмем подвиг преп. Силуана Афонского. В его подвиге отчетливо проступают экологические темы. Еще архим. Софроний (Сахаров) обращал на это внимание: Силуан «говорил, что все создано для служения человеку, и потому, когда есть необходимость, всем можно пользоваться в творении; но на человеке, вместе с тем, лежит долг заботиться о всем творении, и потому всякий вред, без нужды нанесенный животному или даже растению, противоречит закону благодати»[5]. Размышляя на аскетико-экологическую тему, мы рассмотрим не отдельные высказывания преп. Силуана, а само восхождение Силуана по ступеням лествицы[6] Лествица представляет собой путь к человеку бесстрастному. Действия человека бесстрастного весьма отличаются от действий человека безграничного[7]. Среди ступеней лествицы удобно различать: покаяние, борьбу со страстями, безмолвие (исихию), сведение ума в сердце, непрестанную молитву, бесстрастие[8].

Покаяние представляет собой больше, чем решимость признать свои ошибки, покаяние больше, чем даже переоценка всех ценностей. У Силуана приводится критерий действенности покаяния: Господь простил кающемуся грех, если кающийся возненавидел грех. Кающийся не только сознает свою неправоту, но направляет на грех могучую энергию праведного гнева. Среди грехов, в которых Силуан каялся, был и такой: «Раз без нужды я убил муху... и трое суток плакал я за свою жестокость к твари»[9]. Здесь нет сентиментальности. По словам о. Софрония, Силуану была чужда «болезненная женская чувствительность» и, добавим, присуще сердце, милующее всю тварь[10]. На ступени борьбы со страстями для нас важны случаи противостояния тем страстям, которые прямо нарушают «экологическую этику». Среди восьми основных страстей отметим: сребролюбие, чревоугодие, гордость, уныние. Страсть сребролюбия побуждает нас эксплуатировать природные запасы в расчете на сверхприбыль. На Афоне преп. Силуан нес послушание эконома, в своих заботах он руководствовался не интересами того или иного монастырского «проекта», а интересами человека (подчиненных ему трудников, монахов). Силуан усердно молился о подчиненных, и они у него работали эффективнее, чем у других, тем самым экономические интересы монастыря не страдали[11]. Следующая страсть — чревоугодие побуждает потреблять больше, чем диктует физическая нужда, больше и по объему, и по ассортименту пищи. Преп. Силуан имел богатырское телосложение, в молодости помногу работал и сравнительно много ел. Он описал случай своей борьбы с чревоугодием: «На метохе было со мною так: поем досыта, а через два часа могу опять есть столько же. Я стал себя взвешивать, и что же, — в три дня прибавил... 4 кило. И понял я, что это искушение... Дух Божий не приходит в насыщенное чрево»[12]. Записывать за собой количество потребляемых продуктов — это форма самоотчета, с помощью которого Силуан заметил за собой ненасытное желание потреблять[13]. Свое неоправданное желание принимать пищу вновь и вновь преп. Силуан обличает как искушение, как страстный помысел. Отсекание страстных помыслов характерно для духовности исихастов. И преп. Силуан также пишет о помыслах, применительно к общей аскетической установке — воздержанию: «Чтобы иметь благодать, человек должен быть воздержан во всем: в движениях, в слове, в смотрении, в помыслах, в пище»[14]. Греховные проявления человек может отслеживать не только на стадии страсти (действия мощной энергии), но и на ранних стадиях — в помысле. Тем самым, зло останавливается не тогда, когда оно уже «введено в эксплуатацию» и его трудно прекратить, а уже при первых попытках набросать «эскизный проект» будущего греховного деяния. Поэтому безмолвник отсекает страстные помыслы, хранит благие помыслы, рассуждает о помыслах, оставляя некоторые из них без однозначной оценки и без какого-либо влияния на свою жизнь (по принципу «не принимай и не хули»)[15]. Преп. Силуан всю безмолвническую жизнь (опыт связанный со ступенью безмолвия и вышестоящими ступенями) называет обобщенно «чистой молитвой»[16]. Молитва — ведущий принцип жизни для Силуана. Путь к чистой молитве начинается с практики внимательной устной молитвы, когда Силуан получает совет: вкладывать ум в слова молитвы, то есть очищать молящийся ум от посторонних помыслов[17] (это характерно для ступеней покаяния и борьбы со страстями). Чистую молитву хранит ум, сведенный в сердце (это следующая за безмолвием ступень лествицы). Наконец, в высшем смысле чистой молитвой называется опыт мистический, доступный лишь после ступени бесстрастия. Практика молитвенной памяти Божией у Силуана описывается такой максимой: не получается помнить о мире и помнить о Боге (то есть любить Его всем помышлением). Память Божия охватывает подвижника целиком, и он забывает о мире[18]. Забывает не только о природе, но и людях, даже самых близких. Такой опыт всепоглощающей памяти Божией нужно интерпретировать тоже как опыт чистой молитвы. Но в каком именно смысле? Сложно определить однозначно. Ясно, что речь идет об опыте, который по-гречески обозначается как экстасис (исступление). О. Софроний пишет, что ум подвижника в чистой молитве становится свободным от всех образов мира, забывает мир, погружается в богообщение, и лишь потом возвращается к образному мышлению, снова способен видеть мир вокруг себя, ценить его красоту, хотя и сдержанно[19]. О каких же ступенях лествицы идет речь? В некоторых исихастских писаниях опыт сведения ума в сердце предстает в качестве экстасиса, в котором человек перестает воспринимать окружающий его мир; но на более высокой ступени, в непрестанной молитве, подвижник может всем помышлением быть в Боге и одновременно — в мире (решать проблемы монастырского управления, например). Добавим, что экстасис представляет собой и опыт более высокой ступени — мистический опыт обожения, когда чистая молитва ставит исихаста на грань между тварным и нетварным бытием[20]. Мистический опыт длится один миг, после него следует возврат к аскетическим ступеням с возможностью вновь замечать происходящее вокруг и хвалить за все Творца Вселенной. Соотносятся ли эти исихастские описания с путем старца Силуана? Да. Прп. Силуан сподобился и мистического опыта, а про бесстрастие он написал так: «Кто Духом Святым познал совершенную любовь к Богу, тот на третьей ступени (в данном случае на высшей ступени — д.П.). Но это редко с кем бывает <...> Листок на дереве зеленый; и ты его сорвал без нужды. Хотя это и не грех, но почему-то жалко и листок; жалко всю тварь сердцу, которое научилось любить»[21]. Познавший совершенную любовь бесстрастный подвижник творит умно-сердечную молитву и одновременно заботится о своих нуждах. Если ему нужно сорвать листок, он срывает. Если он сорвал листок без необходимости, это как-то нарушает бесстрастное устроение души, хотя явного греха здесь нет[22].

В раю была гармония между человеком и окружающим его миром. Но богозданный человек согрешил, он сам изменился и мир изменился. Падшему человеку среда его обитания приносит не только радость, но и великую скорбь[23]. Благодаря преп. Силуану мы видим, как человек меняется в аскетическом подвиге: человек кающийся преображается в человека бесстрастного, на ступени бесстрастия снова обретается гармония в отношениях с миром. Устремляя все помыслы к Богу, преп. Силуан в чистой молитве на короткое время забывает окружающий его мир. Но потом вновь готов воспринимать его, заботиться о нем, молиться о нем. Подвиг старца Силуана Афонского показывает, как целеустремленное восхождение по аскетическим ступеням преображает человека и его отношение к миру.

                                                                                                                                                 диакон Павел Сержантов

http://holy-mount-athos.org/ru/vystupleniya-belgrad/197-isihastskaya-lestviza-i-prichiny

[23]  Приведем строки из Адамова плача: «В раю я был радостен... не знал никаких страданий. Но когда был изгнан из рая, то холод и голод стали мучить меня, звери и птицы, которые были кротки в раю и любили меня, одичали... меня мучили болезни и все скорби земли, но я... уповал на Бога <...> ныне от любви Божией я забыл землю и все, что на ней, забыл даже потерянный мною рай, ибо вижу славу Господню». — <Иеромонах Софроний (Сахаров).> Старец Силуан Афонский. Указ. изд. С. 383. Экологический кризис приносит людям всевозможные скорби, об аскетическом перенесении скорбей мы читаем у преп. Силуана: «Кто истинно кается, тот с готовностью терпит всякую скорбь». — Там же. С. 305.

• < Назад
• Вперёд >