Храм Живоначальной Троицы на Грязех Храм Живоначальной Троицы на Грязех

И МЫ БУДЕМ ТАКИМИ...

на АфонеЛюблю бывать по временам,

Где скрыта тайна жизни нашей,

Где, может быть, сокроюсь сам

Вслед за испитой смертной чашей.

Здесь я минуты провожу,

Томим уныньем неисцельно,

И здесь отраду нахожу,

Когда душа скорбит смертельно.

Смолкает тут житейский шум

И вместо мыслей горделивых,

Приходит ряд суровых дум

Судей нелестных, справедливых.

Русский на Афоне монастырьПередо мной убогий храм

Наполнен мертвыми костями,

Они свидетельствуют нам,

Что мы такими ж будем сами.

Немного лет тому назад,

как жили те земные гости,

И вот ушли они в свой град,

Оставив нам лишь эти кости.

Не в силах были и они

Владеть собой в иную пору,

И между ними, как людьми,

Бывали соры из-за сору!

Теперь, довольные судьбой,

Лежат, друг другу не мешая;

Они не спорят меж собой:

Своя ли полка иль чужая.

Мы тоже гости на земле,

И нам лежит туда дорога,

Идем по ней в какой-то мгле,

Не видя вечности порога.

И святость любим, и грешим,

Гонясь за счастием — страдаем;

Куда-то всякий час спешим

И то, что важно, забываем.

Боимся смерти и суда,

Желаем здесь пожить подольше,

Стараясь избегать труда,

И чтоб скопить всего побольше.

Не можем слова перенесть,

Иль чуть не ласкового взгляда.

А Скорбных испытаний крест

Для нас мучительнее ада.

Других виним почти всегда,

Хоть сами Бога прогневляем,

Себя ж винить мы никогда —

И в самом малом не дерзаем.

Для личной прихоти своей

Готовы потом обливаться,

Не спать подряд и пять ночей,

Во все опасности пускаться,

Кривить душой на всякий час,

Безбожно советь попирая,

И все, что только тешит нас,

К себе усердно загребая.

За честь всегда стоим горой,

Ценим труды свои и знанья,

И невниманье к ним порой

Приносит нам души терзанья.

Таков есть страстный человек,

Хвастливый бог земного рая!

Он суетится весь свой век

Покоя день и ночь не зная.

И всем безумно дорожит,

Пока здоровьем обладает:

Когда ж болезнь его сразит,

Совсем другой тогда бывает.

Ударит грозный смертный час —

Душа греховная смутится...

И все, что дорого для нас,

Со всем навет должна проститься.Пантелеймонов монастырь

Бессильны нежности друзей,

Ничтожны ценности имений:

Они не могут жизни сей

Продлить хоть несколько мгновений.

Напрасно с помощью спешат,

И врач искусство изощряет,

Больному все трудней дышать

И он, конечно, умирает.

Хладеет грудь и тухнет взор,

Все чувства рабски умолкают,

И нас как-будто некий сор

Поспешно в землю зарывают.

Затем немного надо знать,

Что с нами здесь потом бывает.

Вот эти кости говорят,

Им наша совесть доверяет.

Один момент — и жизнь мечта!

Зачем же столько треволнений?

Зачем вся эта суета?

И масса горьких наслаждений?

Мы забываем тот урок,

Который смерть нам повторяет,

Что жизнь дана на краткий срок,

И детства дважды не бывает.

О смерть, кому ты не страшна?

Кому ты только вожделенна?!

Блажен, кто ждет тебя как сна,

Кто помнит, что душа бессмертна.

И нет несчастнее того,

Кто вспомнить о тебе боится:

Вся жизнь — мученье дня него,

И сей, однако он лишится.

А там — для праведных — покой

И радость вечно со святыми.

Для грешных — ад с кромешной тьмой,

И участь их с бесами злыми.

Теперь, быть может, что иной

Одежды всякий день меняет,

Умрет — положат лишь в одной,

И той случайно не бывает.

А тот, кто даром мудреца

Владеет, Бога же не знает,

Умрет — не более глупца,

Напрасно только жизнь теряет.

Недалеко уж этот срок,

И эта к вечности дорога...

Припомни мудрый тот урок:

«Познай себя — познаешь Бога».

Познай — откуда ты и кто,

Зачем пришел, куда идешь,

Что ты велик, и ты — ничто,

Что ты бессмертен, и — умрешь.


Монах Виталий, гора Афон, 1905 г.