- Подробности
-
Опубликовано 15.10.2012 09:18
Улица получила свое название от церкви Покрова Божией Матери «в садех», т.е. находившейся близ великокняжеских садов (существовавших здесь в XV – XVI веках), на месте дома 2 по улице Маросейка. До конца XVII века эти вытекающие одна из другой улицы не были разделены, Покровка начиналась от Ильинских ворот (современная Старая площадь, начало улицы Ильинки) и тянулась в сторону Земляного вала. Однако, в народе начало Покровки, именовалось «маросейкой» от искаженного «малороссийский», т.е. места, где селились выходцы из Малороссии. Позднее здесь возникло Малороссийское подворье, в котором останавливались приезжавшие в Москву украинские гетманы.
На Покровке существовало множество храмов, только часть из них сохранилась до настоящего
времени. Одним из самых красивых считалась церковь Успения, построенная в 1690-е годы в так называемом стиле нарышкинского барокко (находилась на месте сквера у Потаповского переулка). Храмов, построенных в этом причудливом, «кружевном» стиле в Москве несколько: вспомним, колокольню Новодевичьего монастыря, церковь Покрова в Филях, те же декоративные мотивы встретятся в Утичьей башне Троице – Сергиевой Лавры.
Успенскую церковь постигла судьба многих московских храмов: она была закрыта, а затем снесена в 1936 году. Перед этим архитекторам-реставраторам удалось делать ее обмеры; два резных наличника и портал были перевезены в музей архитектуры, разместившийся в Донском монастыре; иконостас 1706 года перенесен в трапезный храм Новодевичьего монастыря (тогда уже отданного ГИМ). В 2004 году во время ремонта бывшего дома причта была обнаружена стена колокольни Успенской церкви (подробнее см. http://www.archnadzor.ru/2008/02/19/uspenie-na-pokrovke/ ).
Чудесно описал Успенскую церковь академик Д.С. Лихачев: «… В юности я впервые приехал в Москву, и нечаянно набрел на церковь Успения на Покровке. Я ничего не знал о ней раньше. Встреча с ней меня ошеломила. Передо мной вздымалось застывшее облако бело-красных кружев. Не было «архитектурных масс». Её лёгкость была такова, что вся она казалась воплощением неведомой идеи, мечтой о чём-то неслыханно прекрасном. Её нельзя себе представить по сохранившимся фотографиям и рисункам, её надо было видеть в окружении низких обыденных зданий. Я жил под впечатлением этой встречи и позже стал заниматься древнерусской культурой именно под влиянием толчка, полученным мной тогда».
