- Подробности
-
Опубликовано 16.08.2018 00:00
Писатель Евгений Водолазкин — о том, почему мы ругаем детей :
Приведу фрагмент из воспоминаний моего учителя, академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. У него было счастливое детство, его очень любили родители, он получил «нежное воспитание». И вот этот комнатный мальчик в 22 года попадает в жуткие условия Соловецкого лагеря особого назначения.
Ему удалось захватить с собой из Питера некоторые вещи, в том числе и свое детское одеяло. Им даже толком укрыться было невозможно, но оно согревало его не физически, а памятью. Он писал: «Я накрывался им от угла к углу: уголок на ноги и уголок на плечи. Но клал на себя еще что-либо из одежды: зимой — полушубок. Закрывался с головой, чтобы уйти в свой мир воспоминаний о доме, об университете, о Петербурге. <…> Лежать под детским одеялом — это ощущать дом, домашних, заботы родителей и детскую молитву на ночь: “Господи, помилуй маму, папу, дедушку, бабушку, Мишу, няню… И всех помилуй и сохрани”».
А вспомнил я это потому, что подчас приходится слышать, будто «нежное воспитание» — это неправильно. Говорят, нельзя, чтобы детство было слишком счастливым. Если так воспитывать детей, если обрушивать на них
столько любви, сколько он получал, если создавать им все время благоприятную психологическую обстановку, проявлять внимание, заботу, терпение — то что будет с ними во взрослой жизни, когда они обнаружат, что мир вовсе не такой теплый и добрый, как это казалось в детстве? Иначе говоря, тепличная атмосфера вредна для воспитания. С младых ногтей ребенка нужно готовить к превратностям взрослой жизни, а для этого создавать ему опыт негативных переживаний. Посредством строгой дисциплины, всяческих ограничений, наказаний и так далее.
Я с таким подходом категорически не согласен. На мой взгляд, память о счастливом детстве — это как одеяло Лихачева. Оно укрывает от многих страшных событий. То, что мир бывает злым, жестоким, любой человек рано или поздно узнает (причем скорее рано, чем поздно — ведь помимо семьи есть же еще детский сад, школа, улица). Но если у него не было запаса любви в детстве, то, столкнувшись со злом, он подумает, что вся жизнь такова, что ничего другого в ней нет, а значит, и жить незачем. Зачем этот мир, если он так скверно устроен? Но когда за спиной есть опыт счастливого детства, то понимаешь: есть ради чего жить и выживать, есть куда возвращаться.
Я сам порой задумывался: может, есть все-таки смысл в жестком воспитании? Может, нужна такая специальная прививка негатива, чтобы первый же удар реальности не сшиб с ног? Но с возрастом я прихожу к мысли, что специально, сознательно эту прививку делать не надо — ребенок все равно ее получит, независимо от родительских усилий (Александр Ткаченко писал в «Фоме» Об уверенности, защите и любви). Взять тот же детский сад — где насильно кормят манной кашей, где другие дети «обзывают» и ябедничают. Для маленького ребенка это ведь не подготовка к жизни, а сама жизнь, он воспринимает ее предельно серьезно.
